НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ МЕЖРЕГИОНАЛЬНОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПРАВОЗАЩИТНОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ “ЧЕЛОВЕК И ЗАКОН” ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА МЕЖРЕГИОНАЛЬНОЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ПРАВОЗАЩИТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ “ЧЕЛОВЕК И ЗАКОН”
1 августа 2022
Новый герой проекта «Гражданские горизонты» – Виктория Громова – правозащитница из Владимира, одна из основательниц ОГОН – Объединенной группы общественного наблюдения.* В своем интервью она рассказывает о том, как начиналась ее общественная деятельность, чего удалось добиться в области общественного контроля и каковы, по ее мнению, перспективы работы в этом направлении. Виктория рассуждает об уровне доверия к сотрудникам полиции и открытости судебной системы, о роли правового просвещения и взаимодействии с органами власти.
Давайте знакомиться и расширять свои «гражданские горизонты» вместе с нами!
Правозащитниками не рождаются, правозащитниками становятся. Как происходило это становление? В какой момент в Вас проснулся правозащитник?
Общественной деятельностью я начала заниматься еще будучи студенткой. Переломным моментом стал случай, когда нескольких иностранных студентов нашего университета “выкурили” из общежития газом “Сирень”, а потом еще и отчислили. Вместе со своими друзьями я вступилась за них. Мы участвовали тогда в гражданской кампании, пытались объяснить руководству, которое позволяло себе называть иностранных студентов “обезьянами”, что это недопустимо. В связи с этой историей в университете был большой скандал, многие землячества заявляли о дискриминации, в итоге ребят перевели в московские ВУЗы, где они смогли завершить свое образование.
В тот момент я впервые поняла, что общими усилиями, даже если ты молод и не имеешь большого опыта, можно многое изменить. Поэтому мы с друзьями сделали свою правозащитную группу, стали принимать участие в различных образовательных программах, познакомились с “Молодежным правозащитным движением”. После окончания университета я уехала в Воронеж, где начала заниматься правозащитной деятельностью уже профессионально.
Какова была сфера Ваших интересов? Каких успехов удалось добиться?
Меня интересовали три направления: права человека, разрешение вооруженных конфликтов и экология.
Но если мы говорим о гражданском контроле, то самой яркой и результативной была кампания, благодаря которой в России при переходе милиции в полицию появились нагрудные знаки. Это одна из самых долгосрочных кампаний. Она имеет десятилетнюю историю. Вместе со своими коллегами из Transparency International, Московской Хельсинкской группы и Молодежного правозащитного движения мы организовывали Дни проверки документов у сотрудников полиции, целью которых была их деанонимизация. Мы были глубоко убеждены, что произвол и нарушения закона становятся возможны, когда представителя органов государственной власти нельзя идентифицировать, это развращяет. Изменить ситуацию представилось возможным, когда Президент РФ Дмитрий Медведев, объявил об общественном сборе предложений к новому закону о полиции. А мы объявили “5П” – пять простых поправок в этот закон. В результате три из них Президент поддержал, две вошли в закон, в том числе и та, в которой говорится о необходимости ношения нагрудных знаков полицейскими. Но на этом все не закончилось, надо было сделать так, чтобы нагрудные знаки в итоге оказались на реальных людях, а не просто на бумаге, и по ним можно было бы как-то обычному человеку идентифицировать представителя власти. За все эти 10 лет мы сталкивались с различными случаями, когда полицейские не носили нагрудные знаки, например, прятали их под бронежилетами, или заклеивали во время массовых задержаний; разгуливали по Крыму в жетонах с номерами 000000 и т.д. Но в целом за это время для обычных людей стало нормой, что нагрудные знаки стали обязательным атрибутом полицейских. Хочется верить, что это произошло во многом благодаря нашей планомерной работе. Более того, сейчас разработана форма, которая позволяет крепить их на все виды одежды, в том числе и на бронежилет. Кроме того, важным достижением стала сама практика взаимодействия граждан и полицейских, когда первые не боялись выступать в качестве контролеров, а последние спокойно на это реагировали.
Как Вы сейчас оцениваете результаты своей работы?
В 2012 году нам казалось, что если начать гражданский контроль силовых структур и сделать его массовым, то это поможет снизить уровень конфликтности в будущем. Тогда мы создали группу ОГОН. К сожалению, взглядом человека из июня 2022, можно сказать, что не получилось. Практически все, чем я занималась последние 20 лет, обнулилось. Окно возможностей практически закрыто. Возможности каким-то образом влиять на власть практически нет. Сейчас приняты такие законы, которые не позволяют существовать определенным общественным действиям. Гражданский контроль выглядит беззубо, пространства для него практически не осталось.
Органы власти сотрудничали с Вами в рамках вашей правозащитной деятельности?
Если говорить о тесном сотрудничестве и взаимодействии, то это было достаточно давно. Например, в далеком 2008 году, когда я еще была членом Общественной наблюдательной комиссии Воронежской области. Это было “золотое” время, когда в ОНК допускали правозащитников, которых реально волновала ситуация с соблюдением прав человека в местах заключения. Сейчас все сильно изменилось, и многие говорят о том, что ОНК перестала быть эффективным органом, потому что в ее состав входит большое количество формальных членов (часто бывших сотрудников госсорганов). С 2013 года я еще несколько раз подавала документы, чтобы войти в состав ОНК, но ни разу не прошла.
Если взять опыт ОГОНа (Объединенная группа общественного наблюдения) и, в частности, кампанию, связанную с нагрудными знаками, то можно сказать, что сотрудничество в некоторых областях для госорганов было важно и нужно, а в некоторых просто неприемлемо. Например, говорить с обществом о том, чтобы в отделениях полиции появились лавочки для граждан, было можно, а если речь зашла о чрезмерном применении физической силы, то это уже “ не наше дело”.
В Грузии есть полицейские участки со стеклянными стенами, которые символизируют прозрачность власти. Как Вы оцениваете уровень открытости полиции и судов в России?
Можно сказать, что обе системы сейчас максимальным закрылись от людей. Сохранилась видимость общественного участия и диалога, в которую какая-то часть правозащитников и экспертов еще попадает, но общая тенденция – максимально закрыться от мнения людей и уходить от гуманных форм работы. При этом скрывать факты произвола и нарушений прав человека в современном мире не получается даже за бетонными стенами и высокими заборами. А закрыться все равно хочется.
Есть точка зрения, что с полицейскими, в основном, встречаются те, у кого есть проблемы с законом. Если же человек ведет себя законопослушно, то ему и незачем знать, как устроена работа этого ведомства. Зачем людям контролировать полицию?
Полиция – это орган, которому общество дало легитимное право использовать оружие и обеспечивать нашу безопасность. Контролировать органы, которые имеют такую власть не только полезно, – просто необходимо. Второе – сейчас в стране очень жесткие законы. Такое ощущение, что ты только проснулся утром, а уже нарушил пару-тройку. И это на самом деле ведет к большой вседозволенности представителей власти. Есть ли шанс вернуть хоть чуть-чуть баланс – сейчас непонятно. Но если говорить о цивилизованной и гуманной форме существования государства и людей, то чем больше взаимодействия полиции и людей, тем выше становится уровень ответственности, доверия и уважения с обеих сторон. Хочется пожелать больших сил и терпения тем, кто продолжает этим заниматься в условиях современной России, когда окно возможностей практически закрыто.
Большую часть своей профессиональной деятельности Вы посвятили программам, связанным с правовым просвещением. Какова роль этого направления в Вашей общественной деятельности?
Это то, во что я сейчас действительно верю. Несмотря на то, что мы находимся в очень тяжелой ситуации, важно разговаривать с людьми на темы, связанные с правами человека, устройством нашего государства, и тех моментах, которые еще можно изменить. Просветительские программы – это то пространство, где возможно было безопасно обсуждать сложные темы, задаваться вопросами: как уменьшать число карательных законов, что можно противопоставить произволу государственных органов и откуда берутся реальные права для людей? Поэтому важно, чтобы люди знали о существовании альтернативных форм взаимоотношений. Например, система “преступления и наказания” сейчас требует большого философского дискурса, потому что то, что обществом сейчас считается тяжелым преступлением, определенное количество времени назад таковым не являлось. От этой прямолинейной схемы “преступление-наказание” хочется отойти, а это станет возможном только в том случае, если у людей появится запрос. В свою очередь, чтобы он появился, нужны определенные знания, тезаурус и вектор, который может задать направление движения. Все это – задача правового просвещения. Поэтому работать в этой сфере всегда актуально. Это работа на будущее. В эту часть общественного контроля я все еще верю.
Как Вы думаете, сейчас люди доверяют полиции и судам? Можно ли сказать, что эти органы ориентированы на защиту каждого человека?
На протяжении многих лет я проводила семинары, касающиеся взаимоотношений человека и полиции. Мы часто спрашивали участников, какие ассоциации у них вызывает слово “полиция”? Года четыре назад уже было сложно встретить положительные отзывы, сейчас даже спрашивать боюсь… Откуда доверию взяться?
При этом важно понимать, что сейчас для многих молодых людей пойти служить в полицию – это единственный путь к развитию и единственная социальная лестница. И если в их сознании не произойдет осмысление ценностей, связанных с правами человека, мы, как общество, будем продолжать жестко падать. В этом деле я – оптимист, потому что уверена, что падать еще есть куда и очень долго…
Я исхожу из того, что мы живем в данности, которую выстроили для нас предыдущие поколения. Они заложили определенную систему ценностей, которая стала фундаментом для нас. Например, люди 90-х годов договорились, что смертной казни быть не должно. В настоящее время государство пытается нивелировать все это, а заодно уверенно сносит все защитные барьеры, связанные с гуманностью, человечностью. Поэтому о какой защите каждого может идти речь? Чем больше людей сейчас придет к пониманию того, что в такой ситуации невозможно развиваться, что им вообще-то права человека нужны, тем больше шансов будет у всех нас избежать абсолютного дна.
Гласность (открытость) судебных заседаний в Конституционном Суде РФ означает, что любой желающий может присутствовать на самом заседании и наблюдать за ходом процесса. Соблюдается ли это право сейчас? Как Вы оцениваете уровень открытости судебной системы?
Я в Конституционном суде не была в качестве слушательницы. Но могу сказать, что с открытостью судебной системы у нас большие проблемы. И тут ситуация с ковидом сыграла серьезную роль. В течение года суды оказались закрыты для посещения, и судебной системе это очень понравилось. Но доступность оценивается не только по тому, оказался ли ты на заседании, но и по тому, сколько всего тебе надо иметь с собой и сделать, чтобы на этом заседании оказаться. Доступность суда можно оценивать прямо со входа. Кто у нас там? Судебные приставы. При этом, судебный пристав при входе потребует показать паспорт, проведет досмотр, то есть подспудно попытается выяснить, есть ли у тебя вообще право сюда зайти? Вообще-то есть! Суд создан для людей и ради людей. Пока эти установки не будут изменены, у судебной системы не будет шанса на серьезные изменения и доверие.
Судебная система необыкновенно сложна и экспертна. При этом, система мало что делает, чтобы стать более доступной для обычных людей, а инициативы, направленные на открытость, принимаются властями с большими ограничениями. И это история опять-таки про падение…
* группа с лета 2021 года не действует.
